Могила в подарок - Страница 62

Но имитация вроде куклы вуду – не единственный способ установить связь. Чародей может использовать для этого обрезки ногтей, или волосы, или кровь – если она более-менее свежая, или любую другую часть тела.

Или же можно использовать имя. Точнее, Имя.

Имена обладают властью. Любое Имя говорит что-то о своем владельце, сознает он сам это или нет. Чародей может использовать это Имя, чтобы установить связь с кем-то. Впрочем, с людьми это не так-то просто. Самосознание человека все время меняется, развивается, так что если вам и удастся заставить кого-то произнести вам свое полное, истинное имя, а потом вы попытаетесь установить связь с этим человеком, и если он при этом находится в совершенно другом настроении, или если он пережил какое-то событие, в корне поменявшее его отношение к себе, имя может и не сработать. Чародей может узнать чье-то имя только из уст его обладателя, но, если он не использует его достаточно быстро, оно может устареть.

Совсем другое дело демоны. Демоны – не люди. У них нет души и связанных с этим проблем, и их нимало не заботит всякая ерунда вроде добра и зла, правильного или неправильного. Демоны просто существуют, и все. Если демон вознамерится вцепиться тебе в морду, он вцепится в нее при первом же удобном случае, будь это сегодня, завтра или через тысячу лет.

Эта их черта почти приятна – и уж во всяком случае делает их уязвимыми. Стоит вам узнать Имя демона, и вы можете выцепить его всегда, когда захотите. Я знал имя Азорфрагала. Даже хотя он превратился теперь в духа, он никак не мог не откликнуться на свое Имя – хотя бы на воспоминание о нем.

Что ж, пора было звать его.

Пять белых свечей стояли по периметру моего магического круга в вершинах невидимой пентаграммы. Белый цвет охраняет. И потом, в супермаркете этот цвет самый дешевый. Нет, правда, быть чародеем вовсе не означает стричь деньги с деревьев.

В промежутках между свечами лежали предметы, принадлежавшие всем, кого касался Кошмар. Там лежал мой браслет-оберег. Майкл дал мне свои с Черити обручальные кольца. Я заехал в полицейское управление и потырил там написанную от руки табличку, которую Мёрфи упрямо не снимала с двери своего кабинета, пока неожиданно свалившаяся на нее год назад известность не заставила муниципальные власти повесить настоящую. Листок лежал теперь на полу по соседству с кольцами. Поездка домой к Малону пополнила мой арсенал часами, которые Микки подарили при выходе на пенсию. Часы замыкали круг, лежа между двумя оставшимися свечами.

Я перевел дух и в последний раз проверил свой инвентарь. Вообще-то все эти свечи, ножи и все такое прочее не обязательны в нашем деле. Но они помогают. Они позволяют легче сосредоточиться. А в моем плачевном состоянии любая помощь была для меня кстати.

Поэтому я зажег свечи и обошел их вокруг, расчищая себе пространство для работы – внутри круга свечей, но вне заделанного в пол медного кольца. Усилием воли я замкнул круг, и напряжение магии в нем начало расти.

– Гарри? – окликнул меня сверху Майкл. – Вы еще не кончили?

Я подавил приступ раздражения.

– Как раз начинаю.

– До захода солнца сорок пять минут, – сообщил он.

Как я ни старался, но совсем скрыть досаду в голосе я не смог:

– Спасибо. Не давите, Майкл.

– Так вы сможете сделать это или нет, Гарри? Отец Фортхилл сидит с моими детьми. Если вы не можете остановить эту тварь сейчас, я лучше вернусь к Черити.

– Черт, я точно не смогу ничего, если вы будете дышать мне в затылок. Блин-тарарам, Майкл, не мешайтесь под ногами, дайте мне работать.

Он пробурчал что-то насчет терпения и второй щеки. Я услышал, как его бутсы прогрохотали от люка, ведущего в мою лабораторию.

Майкл не стал спускаться в лабораторию со мной. Сама возможность заниматься магией, не привлекая к этому Всевышнего, претила ему – и то, сквозь что нам довелось пройти вместе, мало меняло это его отношение. Он относился к этому с христианской терпимостью, но не одобрял.

Я вернулся к работе, закрыв глаза и постаравшись по возможности выкинуть из головы лишние мысли. Я сосредоточил всю свою духовную энергию на медном кольце. Ароматный свечной дым обострял мои чувства, клубясь в пределах внешнего круга. Энергия медленно, но верно нарастала, и когда ее набралось достаточно для моих целей, я взял в правую руку нож, а левой зачерпнул воды из тазика.

Что ж, теперь три следующих шага.

– Враг, враг мой, – произнес я, вкладывая в слова как можно больше силы. – Я ищу тебя, – говоря это, я провел ножом лезвием вниз над медным кольцом. Разумеется, я не видел этого, не прибегая к Внутреннему Зрению, но и так ощутил всплеск напряжения в момент, когда лезвие прорезало границу, отделяющую смертный мир от Небывальщины.

– Враг мой, враг, – повторил я. – Я ищу тебя. Открой лицо, – я плеснул в круг воды, и энергия заклинания мгновенно испарила ее, превратив в славный такой, призрачный туман. Отсветы свечных огней расцветали в нем переливающимися, мерцающими радугами.

Теперь самое трудное.

– Азорфрагал! – выкрикнул я. – Азорфрагал! Азорфрагал! Явись! – я полоснул ножом по пальцу и покапал кровью на медное кольцо.

Энергия хлынула из меня в круг, сквозь брешь в ткани реальности, и круг сразу же вырос стеной над заделанной в пол медной полосой. Порезанный палец пронзило острой болью, от которой на глаза навернулись слезы, а энергия круга все возрастала, питаемая всем, что его окружало.

Мое заклятие шарило по Небывальщине подобно слепому щупальцу кракена, выискивающего, какую бы невезучую душу ему ухватить. Черт, все должно было быть по-другому. Оно должно было молнией устремиться к Кошмару и бесцеремонно вытащить его в круг. Я поднапрягся и добавил в заклятие еще энергии, обрисовав тварь, с которой боролся, плоды ее действий. Только тут я наткнулся на ощущение – другого слова я не подберу – Кошмара, на ужас, наводимый им. Что ж, заклятие достигло цели. Последовало мгновение настороженной тишины, а потом сердце мое сжалось от бешеной энергии, с которой он сопротивлялся. Палец горел так, словно на порез сыпанули соль.